Бюссимания |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Бюссимания » Мемуары и письма » Письма Екатерины Медичи
Королева-мать вела обширнейшую переписку, и среди людей, попадавших в ее поле зрения, конечно же, не раз и не два оказывался господин де Бюсси. О нем и пойдет речь.
Для желающих самостоятельно поразбираться в эпистолярном наследии Екатерины Медичи вместимостью 10 томов, кину ссылку на замечательный сайт Gallica, милости прошу)))
В томе 11 дан полный перечень персоналий (адресатов, адресантов, объектов внимания и мимолетных упоминаний), это для облегчения навигации 
Начнем-с.
Первое письмо, которое меня заинтересовало, от 6 мая 1578 года.
Написано оно Екатериной из замка Люд сыну Генриху, в рамках ее очередной "примирительной" поездки.
Судя по датам других писем королевы-матери вся поездка заняла меньше двух недель:
28 апреля она была еще в Париже,
2 мая в Шарите,
6 мая в замке Люд,
вечер 7 мая в Бургее,
8-9 мая она все еще в Бургее,
12 мая в Шенонсо,
21 мая уже отправляет корреспонденцию из Парижа.
6 mai 1578.
AU ROY MONSIEUR MON FILS
Monsieur mon fils, je seray, s'il vous plaist, excusée de vous escripre de ma main ceste lettre, d'aultant qu'elle sera longue, affin que plus amplement vous entendiez aulcunes particullaritez d'importance que j’ai sceues depuis la dépesche que vous fis hier du Mans. Et commenceray à vous dire que pour certain la reine de Navarre votre seur a faict tellement envers le sr de Miosens que, quand il est arrivé devers mon fils le roy de Navarre, il l'a asseuré de la volonté grande qu'elle a de l'aller trouver, et la délibération qu'il a congneue que j’ai, de ma part, de la luy mener, affin de les veoir ensemble, et aussi pour particullièrement le veoir, dont il monstre avoir très grand désir de sa part, avec fort bonne délibération de l'aymer parfaictement et de luy faire tout le bon traictement qui se peut, aiusy que cela m'a esté confirmé par le sr de Laverdin, qui, accompaignant les dames de Lassay et de Montaffier, me vint hier au soir après mon soupper trouver comme je m'allois promener, dont je feuz bien aize. Il commença à s’excuser de son parlement, et en m'en disant quelques petites occazions, et me ramentevant ses services et, principallement les grandes blessures qu'il avoit eues pour votre service après la mort du feu Roy votre frère; je luy feiz bien entendre, comme aussi sçay-je que c'est la vérité, que vous aviez aultant de bonne estime de luy que de nul autre de sa qualité, et que, s'il oust esté bien tendu qu'il avoit fort bien faict (et dont lui sçaviez fort bon gré) pour le bien de la paciffication des troubles, et que je m'asseurois aussi que, ayant, comme je sçavois certainement que aviez, votre but à l'entreténement de la paix, il vous feroit service trios agréable de tenir la main envers mon fils le roy de Navarre, ad ce aussi que, de sa part, il y procédast franchement, ce qu'il m'a asseuré qu'il ne fauldra de faire, se délibérant, à ce qu'il m'a dict, de partir lundi prochain ou bientost après pour l'aller retrouver; et est entré à me dire comme il était venu par deçà pour regarder à ses affaires; il ne m'a pas nyé qu'il n'ayt esté dernièrement à Paris, et luy demandant pourquoy au moings il n'était allé veoir ma fille la reine de Navarre, il m'a respondu qu'il n'avoit auzé pour ce qu'il était quasy seul, et mal accommodé, et que, sans cela, il l'eust faict volontiers pour asseurer madicte fille de la bonne et droicte volonté du roy de Navarre, l'affection duquel il sçavoit bien estre aussi telle envers vous qu'elle ne se pouvoit plus grande, et qu'il luy avoit tousjours ouy dire que c'était votre naturel de l'aymer, et moy aussi, que le lui avions, dès qu'il était petit, faict tousjours congnoistre, et qu'il sçavoit bien aussi que l'occazion pour laquelle mondict fils le roy de Navarre avoit demandé, en faisant la paix, une ville sur la rivière de Loire, était affin de n'estre point si 'oing de nous, mais pour avoir mien de nous venir veoir quelquezfois, et puis s'en retourner sans aulcun trouble d'une part ny d'aultre.
Et de propos en autre sommes entrez à parler de mon fils le duc d'Anjou, et si ledict Laverdin avoit pas veu le sieur de Bussy, et aussi s'ils sont pas, comme j'avois entendu, à présent bons amys; sur quoy il m'a respondu que ouy; et lui demandant ce que disoit ledict Bussy de ces entreprinses de Flandres, il m'a faict entendre que iceluy sr de Bussy luy en parla de façon qu'il tenoit ladicte entreprise pour estre très à propos et bonne, mais qu'il luy respondit qu'il n'était assez expérimenté pour en donner son advis et que, s'il était eu sou lieu, il se garderait bien d'en donner conseil; car, s'il en advenoit mal ou que les choses ne succédassent bien, l'on s'en prendroit toujours à luy. Ils ont cousché ensemble deux nuicts en la maison du comte du Lude, comme il m'a aussi dict que auparavant l'avais-je bien sçeu. Il m’est venu, ce matin, conduire depuis le Mans jusques assez près du villaige de Pont-Valin, qui est au sr de Roche Pouze, où j’ai disné; mais, avant que finir ma lettre, je ne veulx faillir de vous dire plus au long ce que j’ai apris aussi, depuis que le sieur de Laverdin est départy d'avec moi: c'est que, pour certain, madicte fille la reine de Navarre faict tout ce qu'elle peut pour mectre bieu ensemble mesdicts fils le duc d'Anjou et le roy de Navarre, lesquels se doibvent veoir le plustost qu'ils pourront, délibérant mondict fils s'acheminer pour ceste occasion bientost à Bourges, et ledict roy de Navarre de ce costé-là, ne s'obmettant rien de tout ce qui peut servir pour ladicte réconciliation, avant esté, pour plus aizément y parvenir, lesdicts sieurs de Bussy et de Laverdin faicts amis, comme il est cy-devant dict; et, à ce que j'ai sceu, les sieurs contes du Lude et de Malicorne furent premièrement expressément veoir mondict fils le duc d'Anjou pendant qu'il était à Angers, et s'assemblèrent depuis pour l'entreveue desdicts de Bussy et de Laverdin au lieu de Chanchevrier, maison dudict comte du Lude, où ils demeurèrent pour test effect quelques jours. Aussi icelluy Laverdin m'a bien dirt en passant que Bussy s'était clairement laissé entendre, parlant à luy privément et d'affection, qu'il falloit qu'ils se conduisissent tous deux de façon qu'ils feussent les secondes personnes auprès de mesdietz fils le duc d'Anjou et roy de Navarre; et, le veoyant en ce propos, je le mys encores sur le faict de Flandres, et lui demanday si mondict fils le roy de Navarre et ceulx de la prétendue relligion réformée en estaient poinct: il me respondit que non, et que ledict Bussy le youldroit bien, et qu’il s'était laissé entendre qu'il falloit que, pendant que votredict frère donneroit du costé de Flandres, que ledict roy de Navarre debvoit donner du costé de son royaume de Navarre, et qu'il en auroit bon marché pendant que le Roy Catholicque seroit empesché ailleurs, s'estant davantaige ledict Bussy ouvert audict Laverdin jusques à luy dire que mondict fils avoit VI M l. et que ceulx des États lui bailleroient neuf villes; sur quoy je luy dys: «Voire en papier», et luy respondit qu'il le croioit ainsy plustost que autrement; niais je ne veulx aussi oublier de vous dire ce que j’ai aussi entendu que l'on tient pour certain, c'est qu'il n'y a que Bussy auprès de mondict fils qui soit d'advis de ladicle entreprise de Flandres. La Chastre et Simier ont à présent bonne intelligence ensemble et ne trouvent nullement bon ladicte entreprise de Flandres. Ledict Busse gourmande tant ledict Symier, qu'il a esté contrainct se commencer à ranger avec ledict La Chastre, qui est party depuis quelques jours d'auprès votredict frère pour aller prendre possession de sa capitainerie de Loches. J’ai aussi certainement sceu que ledict Bussy s'est délibéré d'entendre fort exactement à faire ses affaires, et, au lieu qu'il avoit accoustumé de faire grande despense, il n'en faict comme plus, ayant donné quazy tous ses gens à mondict fils, n'en ayant retenu que bien peu à luy, et espargne tout ce qu'il peult, tant des pensions et estats qu'il a et d'autres choses qu'il peut attraper.
Il a l'auctorité de tous les affaires de votredict frère, et quand il veoid quelque chose à donner, il le demande pour quelqu'un, s'il ne le veut en son nom; mais il en prend la moitié de celluy à qui il est donné. Je vous diray aussi encores une autre chose, que j’ai sceu certainement qui est véritable, c'est que votredict frère a reccommencé à se fasches de la privaulté et façons de faire duclict Bussy, le veoyant par trop impérieux, et croy certainement que, avec le temps, Dieu lui fera la grace de congnoistre, comme il conguoist desjà bien, en quelles mains il s'est mis, n'estant pas son naturel de demourer ainsy.
J’ai sceu aussi que mondict fils a dit à part, quand l’on luy a parlé que voulez faire tailler en pièces ces gens de guerre qu'il faisoit lever pour Flandres, que aviez raison et qu'il n'y avoit poinct d'ordre aux exactions, pilleries et ransonnements qu'ils faisoient. Cela me donne quelque bonne espérance de mon voyaige. Voilà tout ce qui s'est passé jusques à l'heure que mondict fils m'est venu trouver avec très grande obéyssance et humilité, entre ledict Pont-Vallain, où j’ai disné, et ce lieu du Lude.
Après m'avoir demandé les bonnes nouvelles de votre santé et de la Reine ma fille, et aussi de la reine de Navarre, je l'ai faict entrer avec moi en mon chariot, où, après m'avoir aussi très humblement remercié de la peine que j'avois prise de venir, nous sommes entrés en propos communs; et entre aultres il m'a dict que, ces jours-ici, il y avoit eu une querelle entre Chamois et Fontenay, parent de La Chastre, qu'il avoit accordée lui mesme, mais que depuis l'on avoit trouvé moien de remettre ladicte querelle au mesme chemin que celle d'entre Quélus et Entraguet , où avoit esté appelé le sr de La Chastre, au-quel Bussy, à qui ledict Chamois est fort affectionné, avoit, à mon advis, faict dresser ceste mesnée. Ledict Bussy alla hier, à ce que me dict mondict fils, à Angers, pour ce qu'il v était advenu quelque désordre entre aulcuns habitans et aulcuns soldats, mais j'estime qu'il s'en est allé expressément quand il a sçeu que je venois. J'ai attendu que mon fils se soit mis de lui mesme en propos de l'occasion de mon voyage, que je lui ai dict estre pour deux raisons: la première pour le veoir, et l'autre sur ces bruicts qui courent qu'il va en Flandres, où je craingnois de le trouver desjà parti, puisque ses trouppes estaient desjà levées et s’advansent sur ce chemin, comme j'avais entendu, principallement le régiment de Combelles et celluy du cappitaine Aymery, qui pourvoient bien avoir sur les doigts, pour ce que vous aviez mandé leur faire commandement de se séparer et retirer en leurs maisons, et à, faulte de ce faire, leur courre sus; sur quoy mondict fils m'a dict et asseuré tout hault en ma chambre, qui était toute plaine de gentilshommes qu'il a avec lui, qu'il ne faict lever que celluy de Combelles, et quant à celuy du cappitaine Aymery, qu'il ne sçavoit que c'était et qu'il ne faisoit rien lever audict Aymery; mais qu'il s'en leveroit seullement encore deux mil par le sr de La Rochepot pour faire jusques au nombre quatre mil hommes de pied, pour mectre dedans les villes que l'on luy veut bailler. Le sr de Fervaques, qui était en madicte chambre, a dict aussi tout haut que c'était mon nepveu le duc de Guise, et qu'il faisoit lever cent compaignies de gens de pied et deux mille chevaux et qu'il était tout commun partout, principallement en Normandie d'où il venoit, que c'était vous qui l'aviez commandé à mondict neveu le duc de Guise, ce que j'ai bien dict et fort expressement asseuré n'estre véritable; et sur cela, l'on a dict que c’estaient donc les ligues et associations, et mondict fils a dict qu'il le pensoit aussi, et moi sur ce j'ai encore réitéré l'asseurance que j'avois que n'en sçaviez rien, et au contraire que j'avois eu lettres comme vous aviez très expressement mandé aux sr de Carrouge et de la Meilleraie assembler la noblesse et autres forces pour les tailler en pièces, s'ils ne se séparaient à l'instant qu'il leur seroit commandé de par vous, n'ayant voullu faillir de vous en advenir incontinent, affin que vous sçachiez, s'il vous plait, qui c'est qui faict faire cesdictes levées autres que celles desdicts Combelles et de La Rochepot; car cela est bien à craindre, et fault soubdain y remeddier. Nous avons commencé mondict fils et moi à parler de ladicte entreprise de Flandres, et l’avois prié de faire assembler ceulx de son Conseil qui la lui conseillent, affin que j'en entendise les fondemens et la vérité de tout; mais, après plusieurs propos sur cela, lesquels il me semble que le Roy mondict fils ne rejette pas trop loing, mais les prend, ce me semble, en assez bonne part, mondict fils m'a prié de lui donner temps de trois jours seullement, dedans lesquels il espère avoir nouvelles de la résolution qu'aura eue le sr de La Rochepot de ceulx des États, et m'a prié que nous allions couscher demain à Bourgueil, où il a les papiers qui en font mention, lesquels il me monstrera et tout ce qu'il aura pour cela, ce que je suis bien d'advis d'accorder; et cependant je feray, s'il est possible, qu'il fera venir ledict Bussy pour ouïr ses raisons, èsquelles il n'est guères soutenu, n'y ayant, à ce que j'entends, que lui qui l'opiniastre; car, à ce que je voy, peu de ceulx du Conseil de mon fils sont d'advis de ladicte entreprise. Je l'ai aussi prié de faire pareillement venir Monsieur de Mende; et, incontinent que je vous en pourray escripre des nouvelles, je ne fauldray de vous en advertir aussi soubdain. Je prie Dieu, mon fils, vous avoir en sa saincte et digne garde.
Escript au Lude, le 6 jour de mai, au soir fort tard, 1578.
Перевод этого письма любезно сделала для меня форумчанка Констанс1 на форуме Дюмания тут
6 мая 1578 г.
Королю, господину моему сыну
Господин, сын мой, я надеюсь, что буду прощена Вашей милостью, что пишу Вам своей рукой это письмо, тем более, что оно будет длинным, чтобы Вы обстоятельно ознакомились со всеми важными новостями, которые я узнала, после короткой депеши, которую я вам послала вчера из Манса. И начну я с того, что совершенно точно королева Наваррская, Ваша сестра, вела себя так по отношению к г-ну де Миосансу, что когда он предстал перед моим сыном, королем Наварры, он уверил последнего в огромном желании, которое она выразила, воссоединиться с ним; решение, которое он знал, что я, со своей стороны, сопровождаю ее к нему, с целью увидеть их вместе, и особенно, чтобы его увидеть, в чем он показал, со своей стороны, самое большое желание, с самым хорошим намерением любить ее примерно и относиться к ней наилучшим образом, как мне было подтверждено г-ном де Лаварденом, который сопровождал дам де Лессе и де Монтасье, и который пришел ко мне вчера вечером, после ужина, присоединившись к моей прогулке, чему я была рада. Он начал с извинений за свои речи, напомнив мне несколько случаев, также напомнив о своей службе и, главное, о серьезных ранах, которые он получил на Вашей службе, после смерти покойного короля, Вашего брата. Я ему дала понять, так как я знаю, что это правда, что Вы испытываете к нему такое уважение, как ни к кому другому, среди равных ему по положению, и что были положительно восприняты все его хорошие действия (за которые ему благодарны) за усмирение беспорядков, и что я уверилась также и знаю точно, что Вы имеете целью установление мира. Он сослужил Вам очень хорошую службу, протянув руку моему сыну королю Наварры, тем более, что со своей стороны, он действовал от чистого сердца, в чем он меня уверил не надо сомневаться, решив, как он мне сказал, в ближайший понедельник или вскоре после него вернуться к королю. И он сказал мне, что хочет поговорить о своих личных делах. Он не скрыл от меня, что был недавно в Париже, и когда я его спросила, почему он не пришел хотя бы повидать королеву Наварры, мою дочь, он мне ответил, что не посмел, так как она была почти одна и плохо себя чувствовала, и если бы не это, он бы охотно засвидетельствовал моей дорогой дочери добрую волю короля Наварры, привязанность которого к Вам, как он знает, безгранична, и что он ему всегда говорил, что для Вас, как и для меня естественно его любить, и мы это ему демонстрировали с самого его детства, и что он знает, что причина по которой мой дорогой сын, король Наварры, потребовал при заключении мира один из городов на реке Луаре, это для того, чтобы не быть далеко от нас, но иметь возможность иногда нас навещать, а затем возвращаться к себе безо всяких помех с той или с другой стороны.
Слово за слово, мы перешли к разговору о моем сыне герцоге Анжуйском, и видел ли вышепоименованный Лаварден г-на де Бюсси, и являются ли они, как я слышала, добрыми друзьями, на что он ответил «да». Я его спросила, что говорит вышеназванный Бюсси об этой компании во Фландрии, он мне дал понять, что вышепоименованный г-н де Бюсси говорил ему о том, что считает эти действия хорошими и уместными, на что он (Лаварден), ему ответил, что он недостаточно опытен, чтобы высказать об этом свое мнение, и если бы он был на месте Бюсси, он бы поостерегся давать советы, так как если из этого выйдет зло, или дела пойдут плохо, все на него ополчаться. Они ночевали вместе две ночи в доме графа де Люда, как он мне сказал, но я об этом знала и раньше. Он пришел меня сопровождать сегодня утром из Манса до деревни Пон-Вален, принадлежащей г-ну де Рош-Пузу, где я обедала. Но до того как я закончу свое письмо, я хочу попытаться Вам рассказать подробно то, что я тоже узнала после отъезда г-на Лавардена, то, что совершенно точно, моя дорогая дочь королева Наварры делает все что может, чтобы помирить моего сына герцога Анжуйского и короля Наварры, которые должны увидеться как можно скорее. Мой сын решил вскоре отправиться по этому случаю в Бурж, а вышеназванный король Наварры – со своей стороны, не упуская ничего, что может послужить вышеупомянутому примирению, чтобы легче достичь цели, вышеназванные господа Бюсси и Лаварден, стали друзьями, как уже писано ранее. И что я знаю, что господа де Люд и де Маликорн поехали срочно повидать моего сына герцога д’Анжу, когда он был в Анжере, и собрались после этого вместе с вышеупомянутыми де Бюсси и де Лаварденом в местечке Шаневрие, в доме вышеупомянутого графа де Люда, где они находились с этой целью несколько дней. Так, вышеназванный Лаварден сказал мне между прочим, что Бюсси дал ясно понять, говоря с ним приватно, что нужно, чтобы они оба вели себя таким образом, чтобы стать вторыми лицами после герцога Анжуйского и короля Наваррского, и глядя на него при этих словах, он вернулся к событиям во Фландрии, он его спросил, поддерживает ли их мой сын, король Наварры и его приближенные из так называемой «реформистской религии». Он мне ответил, что нет, но вышеназванный Бюсси очень этого хочет, и он дал понять, что надо было бы, в то время как Ваш брат направляется в сторону Фландрии, король Наварры должен направиться в сторону своего королевства, и что они получат от этого выгоду, в то время как Католический король будет занят в другом месте. Вышеназванный Бюсси еще более разоткровенничался с Лаварденом, до такой степени, что сказал, что мой сын имел 4 тысячи ливров, и, что представители Нидерландов ему отдадут 9 городов, на что я ему сказала: «Увидеть бумагу» и ответила, что он считает так, а не по-другому. Я также хочу Вам сказать, что я слышала, что полагают точным, что только Бюсси в окружении моего сына придерживается мнения, что нужна фландрская компания. Ле Шастр и Симье, которые теперь заодно, ни в коей мере не находят хорошей фландрскую компанию. Вышеназванный Бюсси так ругал вышеназванного Симье, что тот был вынужден обратиться к Ле Шастру, который на несколько дней раньше отправился по приказу Вашего брата, чтобы занять место капитана Лоша. Я также точно знаю, как вышеназванный Бюсси проделывает свои дела, и так как он привык много тратить, он тратит еще больше, отдав почти всех своих людей моему сыну, оставив их при себе совсем немного, он сокращает все, что может: пенсии, выплаты и все, что он может получить. Он решает все дела Вашего брата, и, когда он хочет что-нибудь дать, он это просит для кого-то, если не хочет просить от своего имени, но он забирает половину у того, кому было дано. Я Вам скажу также еще другую вещь, которая верна, я это знаю точно, это, что Ваш брат вновь начал сердиться на выходки и способ действия вышеназванного Бюсси, видя, что он слишком требователен и считаю, конечно, что со временем Господь окажет ему милость понять, как он уже знал ранее, в какие руки он себя отдал, и что это состояние ненормально и не должно продолжаться.
Я узнала также, что мой любезный сын сказал приватно, когда ему рассказали, что хотели расправиться с людьми, которых он поднял для похода во Фландрию, что они были правы, и, что не было никакого приказа на лихоимство, грабеж и поборы, которые они учинили. Это дает мне добрую надежду в моем путешествии. Вот и все, что произошло до того часа, когда мой любезный сын прибыл встретить меня с очень большим послушанием и покорностью между вышеупомянутым Пон-Валленом и Людом.
Он расспросил меня о новостях о Вашем здоровье, о Королеве, моей дочери и также о королеве Наваррской, я пригласила его сесть со мной в мой экипаж, где он очень покорно поблагодарил меня за труд, который я взяла не себя, чтобы приехать, мы начали говорить на общие темы: и, между прочим, он мне рассказал, что в эти дни поссорились Шамуа и Фонтеней, родственник Ле Шастра, ссору он улаживал лично, но с этого времени они нашли средство направить ее по тому же пути, что и ссору между Кейлюсом и д’Антрагом, куда был призван месье Ле Шастр, которому Бюсси, которому предан вышеназванный Шамуа, внушил эту мысль. Вышепоименованный Бюсси отправился вчера, по словам моего сына, в Анжер, якобы, там возникли беспорядки между жителями и солдатами, но я полагаю, что он уехал так быстро, когда узнал, что я приезжаю. Я подождала, чтобы мой сын сам заговорил о причинах моего приезда, и я ему ответила, что это по двум причинам: первая, чтобы его увидеть и вторая – из-за слухов о том, что он собирается идти на Фландрию, куда я боялась, что он уже отправился, потому что его войска были уже подняты и выступили в дорогу, как я слышала, особенно полк Комбеля и полк капитана Эймори, который тоже был готов к выступлению, потому что Вы их призвали, чтобы отдать им приказ разделиться и вернуться домой, и вместо того, чтобы это сделать, они выступили. На что мой любезный сын мне ответил и уверил во весь голос в моей комнате, которая была полна дворян, прибывших вместе с ним, что он поднял только полк Комбелля, а что касаемо до полка капитана Эймори, то он не знает о чем я говорю, и не приказывал Эймори выступать в поход, но, что он призвал только еще 2 тысячи под командованием г-на де Рошпо, чтобы у него было 4 тысячи пехотинцев, чтобы удержать город, который у него хотят отнять. Г-н де Фервак, который тоже был в комнате, громко сказал, что это мой племянник, герцог де Гиз поднял свои военные части пехотинцев и 2 тысячи кавалеристов, и, что считается общеизвестным, особенно в Нормандии, откуда он идет, что это Вы приказали моему любезному племяннику герцогу де Гизу, на что я очень живо уверила его, что это неправда, и на это сказали, что это значит Лига и Сообщество, и мой любезный сын также сказал, что он того же мнения, на это я еще раз подтвердила, что ничего не знала об этом и что, наоборот, у меня есть письма, где Вы очень срочно вызываете господ де Каруже и де Ла Мельере собрать дворянство и другие силы, чтобы их уничтожить, если они не разойдутся в тот момент, как Вы это прикажете, не желая, чтобы они стали для Вас неподходящими, чтобы Вы знали то, что подняло войска, кроме вышеназванных Комбеля и Рошпо: так как этого надо опасаться и надо этого немедленно избежать. Мы начали говорить, мой любезный сын и я, о вышеупомянутой фландрской компании и я попросила его собрать членов его Совета, которые ему это посоветовали, с целью, чтобы я услышала обоснования и правду ото всех: после долгой беседы об этом, которую, мне кажется, Король, мой сын, бы одобрил и посмотрел бы на нее, мне кажется, положительно, мой любезный сын попросил меня дать ему только три дня, в течении которых он надеется получить новости о решении, которое принял месье де Рошпо и решения Генеральных Штатов, и попросил меня, чтобы на завтра мы поехали ночевать в Бургей, где у него бумаги, в которых об этом упоминается, которые он мне покажет, как и все остальное до этого касаемое, на которое я убеждена, что могу согласиться, и тем не менее, я сделаю так, если будет возможно, чтобы он заставил приехать вышеупомянутого Бюсси, чтобы услышать его аргументы, которые он совсем не поддержал, так как только он (Бюсси) упрямится: так как я вижу, мало кто из Совета моего сына придерживается положительного мнения о вышеупомянутой компании. Я его также просила заставить прибыть таким же образом месье де Манда, и неуверенная, что я Вам смогу написать о новостях, я должна буду Вас предупредить так внезапно.
Я молю Бога, сын мой, оберечь и защитить Вас.
Написано в Люде, в день 6 мая, очень поздно вечером, 1578.
Это письмо я откопала в шестом томе полного собрания эпистолярного наследия королевы-матери. Письмо интересное и показательное, в плане, демонстрации родственных отношений в семье последних Валуа.
Вообще, я надеялась, что найду парочку писем мадам Екатерины к самому Бюсси, но, увы. А то, что у них была отдельная переписка, сомнению не подлежит (взять хотя бы письмо Генриха III к Бюсси в начале 1579 года, когда он просит незамедлительно сообщать ему обо всем, происходящем в Анжу и в гугенотском стане, и отдельно (!) писать королеве-матери, "как она просит". Но, видимо, это была специфическая корреспонденция, которую не хранят в одной куче, вместе с общегосударственными официальными бумагами. Жаль...
Я долго ковырялась с этим письмом сама, но не справилась. Общий смысл вроде улавливался, но при переводе целиком, эти ее километровые предложения превращались в какую-то абракадабру. Пришлось прибегнуть к помощи профессионала - Констанс1, за что ей мои нескончаемые благодарности))))
Письмо написано собственноручно Екатериной Медичи, поэтому в нем достаточно много авторских описок и замен. Меня больше всего смущают эти нестабильные замены "i" и "y", беглые буквы (то две "l", то одна), и даже Бюсси она ухитряется писать по разному (то Bussy, то Busi), я уж не говорю про другие, мало мне знакомые фамилии.
Конечно, когда пишет секретарь, грамотность писем резко возрастает, но эти "секретарские" письма носят официальный характер, они сухие и неэмоциональные (думаю, там даже не один секретарь трудился, у мадам Екатерины бывало по пять-шесть писем в день уходило, если не больше, скорее всего, она их надиктовывала в стиле "сеанс одновременной игры в шахматы на 30 досках"). Однако к счастью для исследователей, нередко королева-мать и сама бралась за перо, как в этом случае))))
Интересны обращения Екатерины к адресатам. Если товарищ состоит хоть в какой-нибудь родстве с королевской фамилией, то обращение однозначно "кузен" (почитать ее, так одни сплошные кузены у нее и кузины). К детям своим и о них, исключительно уважительно и обязательно с титулом "король, господин мой сын", "мой сын, герцог Анжуйский", "моя дочь, королева Наварры", "мой сын, король Наваррский" (это, кстати, тоже ее особенность, также, как все кто постарше - "кузены", так все, кто моложе - "сыновья" и "дочери" (королевских кровей) и "племянники" (принцы рангом пониже, типа Гиза и т.д.), настоящая королева-мать)))) все по этикету и никакого намека на фамильярство.
Смысл этого письма в том, что Генрих III очень надеялся, что матушка сумеет отговорить Франсуа от его похода во Фландрию. И она старательно убеждает и его и нас, что все ее усилия направлены именно на это.
Но секрет в том, что на самом деле матушка и не думала этого делать. Жила себе в Анжу припеваючи, веселилась и отдыхала перед долгой поездкой на юг (о планируемой поездке к Генриху Наваррскому, с целью доставить ему его законную супругу Маргариту, Екатерина пишет в первой части письма), и вовсю консультировала младшего сына и его друзей по вопросам предстоящей заварухи. А Генриху пускала пыль в глаза, вздыхала, что ничего не может поделать с этим упрямцем "своим сыном, герцогом д'Анжу" и... с господином де Бюсси, который такое влияние имеет на мальчика, такое влияние, что маме только остается руками развести 
Ей нужно было убить двух зайцев: ухитриться спровадить младшего сына за пределы родины по "государственным делам" и с осознанием собственной значимости, и постараться убедить старшего сына не обидеться и дать Франсуа деньги, что бы "фландрский вояж" стал "государственным делом", а не личной авантюрой принца.
В письме королева-мать всю инициативу за фландрский поход перекладывает на Бюсси: это он один во всем виноват, сам все придумал, сам собрал армию, сам договорился с Генеральными Штатами и сам убедил принца. И сам, получается, подпишет потом, 13 августа 1578 года, соглашение со Штатами от имени Франсуа о предоставлении им армии - 10 000 пехоты и 2 000 кавалерии.
Сам, да не сам. В том соглашении, совершенно случайно, окажутся указанными сопровождающие Бюсси "и другие официальные лица", ни много ни мало: государственный секретарь Николя де Нёфвий де Виллеруа (переживший на этой должности и Карла IX, и Генрихов III и IV, и Людовика XIII) и барон Клод де Мондусе, который в начале 1570-х был официальным посланником короля Франции в Брюсселе, в столице испанских Нидерландов (а с 1576 года стал советником и ординарным камергером Франсуа Алансонского). Фландрия по определению не могла быть "негосударственным" делом для Франции.
А тут, в письме, королева-мать, как-то совершенно случайно, за обвинениями господина де Бюсси, позабыла, что буквально пять лет назад, провожая до границы французского королевства своего ненаглядного Анри в царство Польское, она отвалила Людвигу Нассау 100 тысяч (!) экю из своих личных средств (!), на которые и был заверчен осенью 1576 весь этот мятеж. Правда тогда она еще размышляла о том, что бы правителем восставших провинций стал Анри, а не Франсуа. А ведь именно с этими Штатами, собранными осенью 1576 года, проплаченными из карманов королевы-матери, и договаривался Бюсси.
Конечно, сам! Сам все задумал и провернул, и никто за ним не стоял 
Странно одно. Бюсси договаривался со Штатами только на одну 3-хмесячную военную кампанию (которая в результате растянулась чуть ли не на полгода). А потом он благополучно убился руками графа де Монсоро (чуть больше, чем через год после начала фландрских переговоров о наместничестве Франсуа). Но, видимо, он оставил после себя политическое завещание герцогу Анжуйскому, в котором завещал тому таскаться во Фландрию еще пять лет с завидным постоянством и творить там всякие непотребства.
А как иначе? Королева-мать сказала, что это все Бюсси, значит Бюсси и "нечего перевешивать".
Интересное в письме:
Конечно же, сразу обращает на себя просто кинематографический образ королевы-матери и кинематографический образ Франсуа:
«мой любезный сын прибыл встретить меня с очень большим послушанием и покорностью», «пригласила его сесть со мной в мой экипаж, где он очень покорно поблагодарил меня за труд, который я взяла не себя, чтобы приехать, мы начали говорить на общие темы», и вершина - «Я подождала, чтобы мой сын сам заговорил о причинах моего приезда, и я ему ответила , что это по двум причинам: первая, чтобы его увидеть, и вторая - из-за слухов о том, что он собирается идти на Фландрию, куда я боялась, что он уже отправился...»
Такое ощущение, что смотришь эпизод из фильма "Графини де Монсоро" (не важно какого, нашего или французского))))
Еще момент - круговорот французских войск в природе во Франции XVI века. Вы только посмотрите, сколько вооруженного и организованного народа шляется по стране, причем не подчиняясь власти короля:
1) Армия Месье: «...войска были уже подняты и выступили в дорогу, ... особенно полк Комбеля и полк капитана Эймори, который тоже был готов к выступлению...» (при этом полк капитана Эймори действует полулегально, во всяком случае Франсуа тоже открещивается от него), плюс «...еще 2 тысячи под командованием г-на де Рошпо, чтобы у него было 4 тысяци пехотинцев, чтобы удержать город, который у него хотят отнять» (речь, полагаю, об Анжере), плюс ордонансная рота самого Бюсси, которую он, видимо, отдал Месье («отдав почти всех своих людей моему сыну, оставив их при себе совсем немного»).
2) Герцог де Гиз «поднял свои военные части пехотинцев и 2 тысячи кавалеристов, и, что считается общеизвестным, особенно в Нормандии, откуда он идет» (армия Гиза или лучше ее назвать армией Лиги или католической армией, является чуть ли ни единственной регулярной армией во Франции в то время, золото ацтеков переплавленное в испанские монетки фактически оплачивает ее боеспособность).
3) Королевские силы: у Екатерины при себе письма, в которых Генрих «очень срочно» призывает «господ де Каруже и де Ла Мельере собрать дворянство и другие силы чтобы их» (войска де Гиза, а может и войска Франсуа, до кучи) «уничтожить, если они не разойдутся в тот момент», как Генрих прикажет.
4) И конечно же - король Наваррский, который (какая прелесть!) «потребовал при заключении мира один из городов на реке Луаре, это для того, чтобы не быть далеко от нас, но иметь возможность нас иногда навещать, а затем возвращаться к себе без всяких помех с той или с другой стороны.» (что-то не соображу, о каком конкретно городе тут идет речь... знаю, что в 1576 году, во время пятой религиозной войны, Беарнец тусовался в Сомюре, и вообще, в Анжу было много, так называемых, протестантских городов, где католикам делать было нечего).
Красота!
И на фоне этой красоты "нехороший" Бюсси пытается договориться с Лаварденом, что бы провернуть операцию по нейтрализации, как минимум двух армий из четырех перечисленных, и при этом еще оттянуть от французских земель внимательный взгляд католического короля - Филиппа II Габсбурга: «вышеназванный Бюсси очень этого хочет и... дал понять, что надо было бы, в то время как Ваш брат направляется в сторону Фландрии, король Наварры должен направиться в сторону своего королевства, и что они получат от этого выгоду, в то время как Католический король будет занят в другом месте».
Вот такая была у господина де Бюсси личная выгода. Почистить центр страны от двух самых проблемных армий. Проблемных, потому что именно в них (особенно в армию Франсуа) стекался всякий сброд, без флага, без родины, наемники всех мастей, представители обеих религий, признающие более всего команду, подающуюся золотой монеткой. Выдам-ка я ему еще одну медальку, за, так сказать, эгоизм в государственных масштабах
Конечно, приятно было бы считать товарища Бюсси политическим гением, однако справедливость все же требует заподозрить участие во "фландрском проекте" гораздо более влиятельных и несомненно более опытных игроков в политические шахматы, чем храбрый Бюсси, которому изначально была уготована роль озвученная Лаварденом: «...если из этого выйдет зло, или дела пойдут плохо, все на него ополчаться», что и произошло. Во всех неудачах во Фландрии в осеннем походе 1578 года был обвинен Бюсси, а Франсуа, как жена Цезаря - остался вне подозрений.
О чем бы не писала королева-мать своему венценосному сыну, в действительности она не собиралась отговаривать Франсуа от похода в Нижние страны, более того, как мы знаем, поход состоялся менее чем через полгода с радостной и всесторонней государственной поддержкой.
Старый добрый английский посол Паулет (так внимательно следивший за Бюсси) 3 мая 1578 года докладывал в канцелярию Ее Величества:
«P.S. I am now credibly informed that Bussy was secretly in this town the 28th and 29th of last month, which has much troubled the king, especially being advertised that the companies levied by Monsieur have their rendezvous at two passages not far distant from this town, and that Pontoise and Montereau-fault-Yon hold for Monsieur. Five companies have already passed Picquigny towards Gravelines in favour of the Estates. It is said that Bussy has received money here from the Estates, and has disbursed it freely to captains and soldiers. If it is true that these five companies are gone towards the Estates, there is no fear of anything being attempted this year against the Protestants of this country.»
Перевод:
«П. С.—Я теперь достоверно информирован о том, что Бюсси был тайно в Париже 28-го и 29-го числа прошлого месяца (апреля), чем сильно смущал короля, особенно учитывая информацию, что войска, собранные Месье, имеют две точки сбора недалеко от города, и что Понтуаз и Монтеро-Фо-Ионн поддерживают Месье. Пять рот (отрядов) уже прошли Пикиньи по направлению к Гравлину на защиту Штатов (Фландрия). Слышно, что Бюсси получил деньги от Штатов, и щедро расплатился со своими капитанами и солдатами. Если это правда, что эти пять рот отправились в сторону Соединенных Провинций, то можно не опасаться, что в этом году в будет что-то предпринято против протестантов этой страны»
Круговорот французских войск в природе продолжает впечатлять, пять рот, о который Екатерина даже не упоминает, маршируют через половину Франции... А французских протестантов, действительно, никто не трогал до осени 1579 года...
В письме от 11 мая Паулет продолжает все про тот же визит 28-29 апреля:
«... the more because there was no doubt that Bussy d'Amboise, being lately at the French Court, had daily communication with the Spanish ambassador, the Queen Mother, and the Duke of Guise, from whom this country can expect no good ...»
Перевод:
«... тем более что теперь нет никаких сомнений в том, что Бюсси д'Амбуаз, будучи в последнее время при французском дворе, ежедневно общался с испанским послом, Королевой-матерью и герцогом де Гизом, с которым эту страну не ждет ничего хорошего... »
И был еще один визит, в первой половине апреля, про который Паулет писал Елизавете в письме от 15 апреля 1578 года:
«Bussy d'Amboise came secretly to this town on Good Friday last, and remained two days. It is given out that he came to renew acquaintance with his mistress, or to seek opportunity to kill 'Kellus,' or both, and the King pretends to be much offended with his coming 'in this order.' Others think his coming was to confer with the King touching the 'voyage of Flanders,' which carries no likelihood, for many obvious reasons. Wise men make choice of grateful messengers in matters of importance, which would be ill-observed if Bussy were sent for this purpose. »
Перевод:
«Бюсси д'Амбуаз тайно приехал в этот город в Страстную Пятницу, и оставался здесь два дня.* Возможно, что он приехал, чтобы возобновить отношения с любовницей, либо искать возможности убить Келюса, а возможно, обе эти причины, и Король притворяется, что он очень обижен его приездом. Другие считают, что его визит имел целью посовещаться с королем относительно «вояжа во Фландрию», который мало вероятен по многим понятным причинам. Мудрые люди стараются выбрать правильный вариант из этих вопросов чрезвычайной важности, что бы быть уверенными, что Бюсси приезжал именно для этой цели.»
* Католическая Пасха в 1578 году, судя по всему, приходилась на 9 апреля, значит Бюсси был в Париже 7, 8 и, возможно, 9 апреля.
Таким образом, в апреле Бюсси дважды приезжал в Париж, оба раза тайно, оба раза проводил консультации на самом высоком уровне, и утекал в Анжу оставив французский бомонд в растерянности: "что это было?"
Ну, и что бы окончательно развеять все сомнения о взглядах Екатерины Медичи на поход Франсуа во Фландрию, приведу еще одно письмо Паулета в Англию, от 23 мая 1578 года:
«Queen Mother has returned from Monsieur, where she pretends to have done her best to dissuade him from this enterprise of the Low Countries, but in vain. I hear that at their first meeting she told him not to be troubled with her coming ; she came to be merry with him ; she was not ignorant of his resolution touching the Low Countries, and meant nothing less than to divert him from it…»
Перевод:
«Королева-мать вернулась от Месье, где она изображала, что делает все возможное, чтобы отговорить его от этого предприятия в Нижние страны, но тщетно. Я слышал, что во время их первой встречи она сказала ему, что бы он не беспокоился по поводу ее приезда; она прибыла, чтобы веселиться вместе с ним; она была в курсе всех его решений касающихся Нижних стран, и меньше всего собиралась отвлекать его от этого…»
Вуаля! Что и требовалось доказать 
А Генрих пусть пребывает в счастливом неведении))))
Вы здесь » Бюссимания » Мемуары и письма » Письма Екатерины Медичи